«Не удается перевернуть страницу…»
Для Нины Константиновны Кабановой, как и для других бывших узников фашизма, детство – страница, которую хочется перевернуть. Но останавливает память о близких, с которыми в годы войны переживала страшное, любовь к ним и боязнь, что забвение станет причиной очередных трагедий…
То, что с ними происходило тогда – часть истории, общей и личной. Все как в особенно любимом ее поколением, пережившим войну, стихотворении Константина Симонова:
Словно смотришь в бинокль перевернутый –
Все, что сзади осталось, уменьшено,
На вокзале, метелью подернутом,
Где-то плачет далекая женщина.
Снежный ком, обращенный в горошину, –
Ее горе отсюда невидимо;
Как и всем нам, войною непрошено
Мне жестокое зрение выдано.
Что-то очень большое и страшное,
На штыках принесённое временем,
Не даёт нам увидеть вчерашнего
Нашим гневным сегодняшним зрением…
Черный цвет
– Раннее, довоенное детство было теплым, ярким. А война началась, и краски стерлись, остался – черный, – говорит она, вспоминая военные годы. – Родилась я в Псковской области 21 апреля в 1933 году. Мама, Ирина Анисимовна, перед самой войной вышла замуж. Была Филатовой – стала Жижиной (под этой фамилией мы были потом в концлагере), родился братик. Мама только купила книжки, и я собиралась учиться, но не пришлось… Отчим, помню, однажды пришел домой в шинели и в шапке, задолго до 22 июня 1941 года, и объявил, что идет на войну – сейчас понимаю, что ушел на финскую. Это была последняя встреча, мы о нем потом ничего больше не знали…
Когда на псковскую землю пришли немцы, взрослые, среди которых было много пленных, привезенных из Белоруссии и Украины, работали на железной дороге.
– Речка Толба, железнодорожный мост… Запомнился мощный взрыв – этот мост был взорван. Мне тогда было восемь лет, многое стерлось из памяти, но это помню. А еще то, как нас везли на лошадях по разбитой дороге.
А привезли тогда на вокзал, во Псков, и началась бомбежка. Снаряды рвались где-то рядом… Только наутро их погрузили в товарные вагоны.
– Что это была за станция, на которую привезли, не помню, – восстанавливает Нина Константиновна всплывающие в памяти картины пережитого. – Но, как сейчас вижу: высокие колонны и столы, на которых – один к одному – лежат завернутые в одеяло младенцы. Кто-то рядом сказал: «На смерть». Я замерла и попросила маму взять хотя бы кого-то из грудничков с собой: «Мама, они же плачут…» Мама сказала: «Ну, куда же мы их возьмем…» Нас же пересадили в другой поезд и повезли дальше. Когда поезд остановился, мы вышли в темень, шел дождь. Я шла рядом с мамой, на руках у которой был братик. А она все твердила: «Только держись крепче, не потеряйся». Привезли нас в какой-то барак: нары, на нарах – сено. Только улеглись, нас выгнали из бараков. Оказалось, что эти бараки для военнопленных, а нас погнали дальше. Несколько часов без отдыха шли, пока конвоиры не загнали в какой-то сарай. Мучила неизвестность, мама потом говорила, что мысленно прощалась с нами, своими детьми.
На этом путь пленных не кончился. Их снова везли по железной дороге.
– Как назывался лагерь, в который нас, наконец, привезли, не помню. Знаю только, что это была территория Германии, – рассказывает Нина Константиновна. – Потом взрослых каждое утро из бараков вывозили на работы, а дети оставались. Кормили гороховым хлебом – кусочек на целый день. Давали еще жиденькую, неприятную баланду с гнилой капустой и воду. Спустя несколько месяцев, по весне стали приезжать немцы и, как рабовладельцы, отбирать себе рабочую силу на поля, батрачить – ухаживать за скотиной, заниматься хозяйством. Помню, пришел высокий человек в шляпе, с собакой с черными пятнами, на поводке. На кого плеткой укажет, того уводили. Подошел к маме, я испугалась – сейчас ударит! Нет, положил ей плетку на плечо, кинул взгляд на меня, на моего младшего брата Генку и кивнул… Кроме нас, взял еще мамину подругу с дочкой… Когда приехали, увидели и других пленных. Одна женщина потихоньку сунула мне два пирожка и сказала спрятать… Брат плакал, я его пожалела и отдала их.
Поселили снова в бараке. Маму определили работать на спиртовой завод. Были и такие пленные, которых отправили на поля – они занимались свеклой, картошкой и выращивали маки.
– Пленным взрослым нечего было курить, они сделали нам маленькие лопаточки, и мы с дороги выковыривали окурки. Надолбим окурков, в пакетик их соберем и тащим к бараку, стараемся, чтобы не видела охрана. Такое незавидное детство, – вздыхает Нина Константиновна. – Старый немец позволял нам брать с черного хода на спиртовом заводе картошку. Видно, жалел нас – детей пленных, и каждый раз, когда приходили, давал каждому по груше. Рядом у немцев – пожилой пары, был сад, но мама строго-настрого нам запретила срывать яблоки – даже которые висели за забором, по другую сторону от дома… Помню, как немецкие дети подходили к нам близко и пели «расцветали яблони и груши» на своем языке. Мама говорила, что дразнят…
Освободили весной
Как-то заметили, что участились взрывы, часто слышали гул – линия фронта становилась все ближе. А незадолго до освобождения установилась, казалось, нереальная тишина. А вскоре сообщили, что в Кенигсберг, который находился неподалеку, вошли советские войска.
– Позже я узнала, что мы находились в Восточной Пруссии, между деревнями Линда и Гирдау, – вспоминает бывшая узница. – Когда немецкие хозяева наши исчезли, недолго оставалась и охрана – из бараков нас не выпускали, но потом и они пропали. После этого на рассвете посмотрели в окно, а там – наши… До отправки домой мама ухаживала за коровами, которых начали вывозить на Украину и в Белоруссию. И меня она научила коров доить. Оттуда приезжали люди и стали звать ее – жить и работать: мол, Анисимовна, решайся. Отказалась наотрез: сказала, что в родные места тянет, и точка.
А вернулись домой – разруха.
– Приютила, царство ей небесное, тетя Оля – так-то тем, кто возвращался из плена даже родственники показывали «от ворот – поворот» – просто сказала: «Анисимовна, приходи и живи!», хотя сама ютилась в землянке, – тепло вспоминает Нина Константиновна соседку. – До войны, помню, у меня было красное платье, а у тети Оли – гуси. Побежала к ней, гуси – за мной. Страху натерпелась! Думала, что это самое страшное в жизни. Ан, нет! Страшное тогда было впереди.
Осенью они выкопали себе землянку. Что потяжелей, помогали сделать мужики – единицы после войны домой вернулись. В школу Нина из-за войны пошла переростком.
– Страшно вспомнить, как над такими, как я, издевались дети, судьба которых в войну сложилась иначе, – рассказывает моя собеседница. – Фашистами, предателями называли… Но, к счастью, разные люди: одна учительница меня не взяла, а другая пришла к нам домой и объявила маме: «Знаешь, Анисимовна, я и тебя читать-писать научу – мама была неграмотной. Книжки нам давала, занималась… Помнится, удивилась, что мама газеты выписывает: зачем, если читать не умеешь. А мама ей: «Это ничего, зато ко мне человек с ними приходит, а так – кто придет, нас фашистами кличут…»
Давай не прощаться
В 1950 году Нина Константиновна прочитала в «Псковской правде», что идет прием в ФЗО (фабрично-заводское обучение). Поехала и поступила – училась на штукатура.
– Нескольких детдомовцев и шестерых моих земляков распределили в Невдубстрой, куда медленно шли на пароходике, который отправлялся из Петрокрепости. Замечательный вид, удивительные впечатления! До тех пор казалось все не таким ярким, – признается она.
В училище вместе с ними учились ребята: плотники, столяры, каменщики. А девушки учились исключительно на столяров – 27 человек в группе. Дом, в котором находилось общежитие, до сих пор стоит там, на Советской улице. В Выборге проходили практику – жили на улице Сторожевая в центре, а работали на Красной площади.
После учебы осталась в Невдубстрое, там же в 1955 году, двадцатидвухлетней, вышла замуж.
– Познакомились на работе: в его машину с подружкой несли бетонные блоки, подруга свой бросила удачно, а я случайно поранила палец. Он выскочил из машины, спросил, что случилось, отвел к докторам, – вспоминает. – Потом еще долго ходили, только кивали друг другу. А однажды он подошел и сказал: «Хватит здороваться, давай не прощаться». Через год родилась дочь Лена, а следом появился на свет сын Михаил. К сожалению, муж ушел из жизни еще четырнадцать лет назад. Но прожили с ним еще бы чуть-чуть – и полвека, без малого, 48 лет. Сын, как мечтал с пятого класса, стал летчиком, а дочь закончила электромеханический техникум и много лет проработала на производстве.
Сейчас Нина Константиновна живет в Кировске. У нее две внучки Наташа и Оля, внук Федор, два правнука – Кирилл и Гриша.
– Помните, в том же стихотворении Симонова: «Мы, пройдя через кровь и страдания, снова к прошлому взглядом приблизимся, но на этом далеком свидании до былой слепоты не унизимся. Слишком много друзей не докличется повидавшее смерть поколение, и обратно не все увеличится в нашем горем испытанном зрении…» Но ведь надо думать и о будущем. Тем более, что семья ждет пополнения – у меня будет еще один правнук, над именем еще думаем, – улыбается Нина Константиновна. – Значит, жизнь продолжается. Хорошо бы, и для правнуков, и для праправнуков – мирная.
Евгения Дылева
Рекомендуемые новости
Рабочая группа по СВО представила Президенту новые решения по дополнительным мерам поддержки бойцов и их семей
25 апреля 2024Очередной доклад рабочей группы по СВО направлен Президенту. В нём, в частности, предлагается рекомендовать банкам и страховым компаниям не учитывать статус бойцов спецоперации в расчётах страховки при оформлении кредитов, сообщил глава группы, секретарь Генсовета «Единой России» Андрей Турчак.
«Работа России. Время возможностей-2024»
23 апреля 2024В Кировском районе завершила работу Всероссийская ярмарка трудоустройства
Более 3,5 тысяч активистов «Единой России», МГЕР и «Волонтеров Победы» провели субботники по благоустройству памятников Великой Отечественной войне
23 апреля 2024Молодогвардейцы привели в порядок братские могилы и территории памятников в 58 регионах.
Ленобласть в четвертый раз стала лучшей по благоустройству в России
22 апреля 2024Ленинградская область четвертый год подряд лидирует в реестре лучших практик Минстроя России по благоустройству. В этом году в него вошли семь проектов площадей, парков, набережных, скверов, спортивных и детских площадок от региона.
Спрашивали? Отвечаем!
22 апреля 2024Ответы на вопросы, поступившие Губернатору Ленинградской области Александру Дрозденко от жителей Ленинградской области в ходе прямой телефонной линии 19 февраля 2024 года.
В Волхове провели региональный фестиваль ГТО
22 апреля 202417 апреля в ФОК «Левобережный» в Волхове стартовал Областной фестиваль по ГТО среди школьных спортивных клубов, в рамках Региональной школьной спортивной лиги.
«Единая Россия» во второй раз проведет летний этап Всероссийского спортивного марафона «Сила России»
17 апреля 202417 марта завершился зимний этап «Силы России». Летний этап марафона стартует 1 июня и продлится до 10 августа – Дня физкультурника.
Новый конкурс грантов — новые возможности
15 апреля 2024Продолжается приём заявок на второй в этом году конкурс грантов губернатора Ленинградской области — общая сумма поддержки социальных инициатив НКО составит 25 млн рублей, отбор организаций будет проходить на муниципальном уровне.
